Отрывок из книги:
- А вот теперь я тебя спрошу: «скажи мне, пожалуйста, неужели в бескультурном краю кто-то до тебя насадил культуру и ты ее там видел?»
Ты удивленно отставил чашечку кофе. И я добавила: «Да, да. Это я о Красноярске».
Солнечный луч преломился в моем оранжевом соке, который ты заказал за абсурдно большую цену по-понтерски сказав официантке: «Всего?!»
- Ну, Красноярск имеет театр, органный дом и даже оперетку, - стал пояснять ты мне.
- Я понимаю. Культуру им завезли в сталинские времена из центра России. Когда очень точно подходила фраза Маяковского – «добро должно быть с кулаками». Но проблема в том, что туда же не завезли людей, способных это воспринимать. У которых была потребность этим жить. Помнишь, где-то на гастролях я слышала: «мы с мужем первый день в отпуске и взяли билеты на концерт». Что делают красноярцы в отпуске и в будни после работы – идут на концерт? Бухают! Это холод, бездуховность потомков ссыльных. Под филармонией, где вы пляшете, котлован от острожского собора. Где молились пришедшие в свою катастрофу люди годами. В Канске – был перевалочный пункт таких же мучеников. А вчера я вот что прочла у Олега Трояновского. Слышал о таком? Дипломат, переводчик всех глав советского государства после сталинских времен. Он рассказывал о сосланном деде. «До Красноярска ссыльные ехали поездом. Затем арестованных сгруппировали в колонну, надели на руки и ноги кандалы. Направили в пригород. Жить там было тяжело, отсутствовала какая-либо торговля, не были ни библиотеки, ни школы – культурная пустыня». И ты работаешь с потомками этих людей? Разве, когда Геннадий Гораевич Малхасянц преподавал народный танец, зная о любом племени мира, он предполагал, что может встретиться народ, у которого еще нет души, после многих лет ее истребления. А теперь – скажи «все не так плохо. Ха-ха. Ведь платят».
- Я приехал когда-то на временный контракт. Я не вижу людей. Я слышу музыку и делаю свое дело.
- И легче тебе было бы делать, если бы твой кабинет не был над страшным котлованом.
