- Нет, нет, я не такой. Расскажи мне что-то другое.
- Я лучше спрошу. Почему ты ночью ставишь тихую музыку во время… ты представляешь все это в танце. Да? Мыслишь этими категориями? Но и после оставляешь музыку звучать…
- А какие образы вызывает она у тебя? Вот последний раз?
- Дебюсси?
- Да.
- Море.
- У меня тоже. Почему совпало?
- Потому, что и не могло быть иначе. Мы попали в единый жизненный ритм. И потому. Что я дословно могу рассказать, как об этом написано у Жана Кокто. Я когда-то любовалась этим словесным отрывком. Я мыслю словами. Они моя музыка. Так вот «Море – это все, что есть самого музыкального в мире», - положила я руку ему на колено. А Вова рулит. Ничто не мешает. Будто это гипноз. «Дебюсси существовал до Дебюсси. Это была природа, которая отражаясь, колыхалась в воде. Облака, которые нагромождаются и распадаются. Засыпающие ветви. Дождь на листьях. Сливы, которые падают, разбиваются и истекают золотом. Но все это бормотало, лепетало, не могло обрести человеческого голоса, чтобы высказаться. Тысячи неуловимых чудес природы нашли наконец того, кто смог их выразить».
- Сделай это еще…, - затормозил он.
- Что? – не поняла я.
- Повтори.
