Когда ты под утро поднимался по лестнице и чуть не упал, я успела схватить тебя за локоть. «О!», - с благодарностью поднял указательный палец ты, а я сказала: «Да что ты падаешь, как доллар». На что ты ответил: «Так говорил мой дед. А откуда ты знаешь?». Я не стала говорить о том, что мне многое рассказывала Ирина Алексеевна. Но вспоминать ее рассказы интересно.
И.А.Моисеева: Я пришла в ансамбль из Школы Большого театра в 1941 году, в 16 лет. Через месяц, когда началась война, весь коллектив отправили на Урал — это была и эвакуация, и гастроли. Там мы и узнали характер И.А., почувствовали несгибаемость его духа. Все артисты были молоды, но были и те, кому еще не исполнилось 16. Он стал для нас внимательным отцом, его забота казалась удивительной: следил, чтобы молодым доставалось побольше сливочного масла, добывал сахар. Уезжали мы в жару и думали, что ненадолго, у многих не оказалось теплых вещей. Любыми правдами-неправдами Моисеев доставал нам куртки и ватные штаны. Знал все: кому нужна телогрейка, кто заболевает, у кого появились первые признаки недоедания. Тогда же, в военные годы, я получила от Моисеева свои первые туфли на каблуках, о которых мечтала. До сих пор не могу объяснить: откуда в мужчине, у которого тогда не было детей, взялась родительская хватка? Мы жили в вагонах, сами разгружали-загружали реквизит и костюмы, и Моисеев никогда не отлынивал — работал на равных со всеми. Был строг: мог отругать за беспорядок в теплушке. Считал, что беспорядка не должно быть и в головах: наблюдал, что мы читаем, а вечерами, если не было концертов, собирал всех вместе и рассказывал про Большой театр и про страны, в которых мы побываем. Мечты сбылись. Я была счастлива в ансамбле.
