«…Вова проснулся, взял меня за ручку и снова уснул. Город покрывал первый красноярский снег…».

- Вовастик,  а почему мы не включаем свет в большом доме?  А почему мы не включаем его и во дворе? А почему ты так часто куришь джойнт? Мы играем в индейцев?

- Ну… Можно сказать и так. А тебе нравится?

- Я люблю играть в индейцев.

- Ну, главное, чтоб тебе нравилось. 

В прохладный вечер мы сидели на пирсе. Прошел дождь и он подстелил мне свою куртку.
В конце какого-то разговора о жизни он процитировал:

....."начну я жизнь переиначивать,
      свою наивность застыжу.
      И сам себя, как пса бродячего
      на цепь угрюмо посажу", - вроде Евтушенко, а как будто я, - сказал он.

- Этот томик я забыла в красноярской квартире.

Когда он расплачивался в кафе, я показала на одну из купюрок и сказала:

- В этом здании ты провел всю жизнь.  В Большой театр ты входил не со стороны этих колонн, а со стороны служебного входа.

- Меня там уже никто не помнит.

- Помнят. Вот посмотри, - и открыла планшет, показывая письмо его молодого коллеги:

.................................................................................................................................................

У Володи буквально с первого дня в театре, с  18 лет, были
принципы, по которым он жил и работал в театральной системе до самой
пенсии. Он был скромен, высоко дисциплинирован. Никогда не гордился именем
деда, но и не стеснялся его. Всего хотел добиться сам и сделать себе имя
самостоятельно. При этом - танцевать сольные роли начал, как я
понял, достаточно рано. Возможно - помогли за его спиной, так чтоб он не
знал. Но - не факт. Танцевал очень хорошо и всегда лучше предыдущих
исполнителей, поскольку репетировал более ответственно, нежели те, кто был
не "блатной".Если у кого-то возникали вопросы непосредственно по
творчеству, по подготовке роли - всегда соглашался помочь, ничего взамен
не просил. Мог подготовить роль с человеком, который имел все шансы стать
в этой роли конкурентом ему самому. Конкуренции не боялся. Никогда на
репетиции не опаздывал, не был высоко эмоционален. В-целом - по работе
все. Ответственность, скромность и дисциплина - его отличительные
качества.
По человеческим качествам - все чуть сложнее. Был чересчур осторожен .В
любых вопросах, касаемых работы руководства, даже если руководство ведет
себя недостойно, все знали, что этот человек промолчит. Ничего не скажет
лишнего. Скорее всего - понимание, что лучше никому не сделаешь, а себе
навредить можно очень даже сильно. Каждое слово - взвешенно и
продумано.Играл по законам театра, хотя и что "лижет начальству" тоже не
говорили о нем.Все на контроле. В организации "капустников",в то время
популярных, как креативщик не участвовал. Выпивал, но тоже в меру - на
гастролях никто бегающим по коридорам ночью замечен не был. Выпивал в
своей компании, общался тоже не со всеми подряд - выбирал своих
одноклассников и друзей. Не типаж рубахи-парня, что напьется и лезет
целоваться. То есть - для того театра достаточно редкий экземпляр. По
женщинской части - репутацией бабника и поедателя сердец не имел, даже в
самой ранней молодости никаких таких "Санта-Барбар" и итальянских
страстей о нем не вспомнилось. Наверное, что-то было, но какой-то
удивительной любовной истории, что происходили в том театре пять раз на
дню, о нем нет.

Наверное, все - я думал, получится больше, но вроде все вспомнил.

...........................................................................................................................

- Ну надо же, - улыбнулся он.

Из интервью 2011 года:

- Владимир Борисович, Вы дружите с кем-нибудь в своем коллективе?

- Нет. Я это не приветствую. Это осложняет работу. Я не выделяю людей. Так делал и мой дед. 

Я сквозь сон сказала:
- Пора. Мама приезжает.
Ты ответил:
- Проспи все со мной...

Куннилингус – любимое занятие Вовы на отдыхе. Ну что тут поделаешь? : )

- А как иначе ты отпустишь себя? – считает он : )

Любимые Сорочинцы

Филиал нашей школы предложила сделать в испанском городе Аликанте моя двоюродная сестра, закончившая Вагановку и живущая в Европе. И мы обязательно это сделаем. Ведь стартовое подарочное :)  финансирование нашей школы Моисеевым было мощным.

Пришло сообщение от одиннадцатилетнего ученика нашей вашингтонской школы - Стива, который знает русский и с куражом танцует гопак:
"Я давно хотел сказать, что не нахожу в словарях значение "Заебись!". Это слово часто говорил Моисеев, когда был у нас."
     Я ответила так: "Вот у него и спросишь, когда будет здесь. Только у папы своего не спрашивай:)  "

Крым все-таки наш с тобой! :)

Выставлять некогда.Трахаемся. Т-с-с :)

Наша традиция - коллекционируем крымские тюбетейки летом :)

Когда ты под утро поднимался по лестнице и чуть не упал, я успела  схватить тебя за локоть.  «О!», - с благодарностью поднял указательный палец ты, а я сказала: «Да что ты падаешь, как доллар». На что ты ответил: «Так говорил мой дед. А откуда ты знаешь?». Я не стала говорить о том, что мне многое рассказывала Ирина Алексеевна. Но вспоминать ее рассказы интересно.


И.А.Моисеева: Я пришла в ансамбль из Школы Большого театра в 1941 году, в 16 лет. Через месяц, когда началась война, весь коллектив отправили на Урал — это была и эвакуация, и гастроли. Там мы и узнали характер И.А., почувствовали несгибаемость его духа. Все артисты были молоды, но были и те, кому еще не исполнилось 16. Он стал для нас внимательным отцом, его забота казалась удивительной: следил, чтобы молодым доставалось побольше сливочного масла, добывал сахар. Уезжали мы в жару и думали, что ненадолго, у многих не оказалось теплых вещей. Любыми правдами-неправдами Моисеев доставал нам куртки и ватные штаны. Знал все: кому нужна телогрейка, кто заболевает, у кого появились первые признаки недоедания. Тогда же, в военные годы, я получила от Моисеева свои первые туфли на каблуках, о которых мечтала. До сих пор не могу объяснить: откуда в мужчине, у которого тогда не было детей, взялась родительская хватка? Мы жили в вагонах, сами разгружали-загружали реквизит и костюмы, и Моисеев никогда не отлынивал — работал на равных со всеми. Был строг: мог отругать за беспорядок в теплушке. Считал, что беспорядка не должно быть и в головах: наблюдал, что мы читаем, а вечерами, если не было концертов, собирал всех вместе и рассказывал про Большой театр и про страны, в которых мы побываем. Мечты сбылись. Я была счастлива в ансамбле.

- Вова, помнишь в Красноярске  мы проходили мимо памятника Астафьеву?
- Помню.
- У моего дедушки был многотомник его произведений. Особенно меня, маленькую, интриговало название романа "Царь-рыба".
- Когда-то это был популярный писатель. Писал о российской деревне. Не читал. Я вообще многого не читал.
- Даже на гастролях, в автобусах и поездах?
- Уставали мы сильно.
- А недавно я вспомнила рассказ моего редактора о Викторе Петровиче Астафьеве. Вот каким он был.

Десять лет назад. В 2001 году. В Красноярске. Не прячась. В открытую. Свои. Не чужие. Краевые депутаты-законодатели по сути убивали писателя Виктора Астафьева.

Виктор Петрович был уже в тяжелейшем состоянии. Говорил: «Немного мне осталось. Ощущаю, как движение жизни прекращается…» И какой же было для него непонятной странностью, когда власть вдруг устроила публичную чехарду с добавкой к его пенсии. Речь шла о сумме в три с половиной тысячи рублей.
В ходе рассмотрения депутаты-коммунисты вспомнили астафьевские книги. Вернее, припомнили… Особенно — роман «Прокляты и убиты»… Оказалось, не ту войну он показал, плохо отозвался о наших воинах («пушечное мясо»), не тот образ немецкого солдата вывел. Предал идеалы… Как проклятие на него наложили. Не воевавшие. Никто даже не вспомнил, что фронтовик Астафьев был трижды ранен и стал калекой на войне, через ад которой он прошел в реальной жизни.
Как бы предвидя такое отношение, читатель Владимир Миронов в письме писателю заранее тревожился: «Горькое лекарство правды приготовили Вы для больного народа и умалишенной власти – выпьем ли мы его, привыкшие к сивушной слащавости лжи!».
Депутаты принимали решение по Астафьеву голосованием. Постановили: в пенсии -- отказать! И тем самым поставили диагноз самим себе: коллегиальное отсутствие совести у высшей власти. Ведь Астафьев денег ни у кого не просил. Он вообще об этом ходатайстве ничего не знал. На его лечение просили другие.
Я потом спрашивал некоторых депутатов, задавал этот же вопрос и главе высшей краевой власти Александру Уссу: как могло произойти такое? Все они объясняли, что… хотели иначе. Мол, если бы не другие…
Авторитетные люди страны написали тогда Открытое письмо: "...таких людей, личностей, как Виктор Астафьев, -- единицы в нашей стране, и нельзя допустить, чтобы местные власти издевались над народным достоянием… Законодательное собрание Красноярского края опозорило не только себя, оно опозорило Россию".
У «местной власти» было четыре месяца, чтобы исправить ситуацию. Четыре месяца. До ноября 2001 года. Пока еще был жив Астафьев. Не захотели ничего исправлять. Об этом надо помнить. Потому что позднее краевые депутаты проголосовали за назначение себе солидной персональной пенсии по возрасту. Посчитали, что достойны они и многочисленных льгот. Шкурнический интерес не предавался громогласной огласке и не удостоился общественного обсуждения, но обрел форму местного закона. «За» были все. Слуги народные... Не оказалось совестливых и среди представителей нового созыва. Дорвались до власти и обеспечили себя пожизненными благами.
Вот и выходит, что памятник Астафьеву поставили в Красноярске. Власть воздала «должное великому писателю-земляку» После смерти. Но при жизни ему пожалели самый мизер, а себе депутаты отвалили всего сполна и помногу. Взяли и вознесли себя на величественный постамент. Тем самым, дав своеобразный знак молчаливому обществу: кто на самом деле является «народным достоянием».
Вдова Астафьева Мария Семеновна Корякина, скажет мне: "Память такой не бывает"


Игорь Николаевич процитировал его завещание. И стыдно мне стало за красноярцев больше чем когда-либо:
"Пожалуйста, не топчитесь на наших могилах и как можно реже беспокойте нас. Если читателям и почитателям захочется устраивать поминки, не пейте много вина и не говорите громких речей, а лучше молитесь. И не надо что-либо переименовывать, прежде всего мое родное село... Желаю всем вам лучшей доли, ради этого жил, работал и страдал. Храни вас всех Господь!"

Отпуск начался :)