Архив материалов за 2011 год находится по ссылке:  http://etovseonas.blogspot.com/

Владимир Моисеев: "Мы надеемся, что красноярский зритель ненасытен по отношению к нам"

Как часто вы гастролируете по краю, радуете местных зрителей?

Владимир Моисеев, художественный руководитель ансамбля: По краю мы делаем наш основной план гастролей. Я уже не говорю о близких к Красноярску городах: Железногорск, Сосновоборск, Дивногорск, Зеленогорск и масса других «-горсков», где мы бываем практически ежесезонно и ежегодно. Все районы Красноярского края мы обязательно посещаем регулярно.
Тут другое – мало, да. Хорошего всегда должно быть немного. Кроме того, есть большая проблема – нет сценических площадок, где мы могли бы выступать всем составом. В крупных городах есть хотя бы Дома Культуры, где мы можем уместиться только в половину состава. В городах поменьше нам приходится выкручиваться.

Шоу у вас довольно масштабные.

Владимир: Количественная «обрезка» состава – это уже совершенно другое восприятие тех номеров, которые поставил балетмейстер. А мы работаем, в основном, на материале «Золотого фонда» Михаила Семеновича Годенко. И то, что было задумано на 50 человек, невозможно в полной мере раскрыть 10-20 артистами. На сегодняшний момент в крае существует только одна сцена, на которой мы можем выступить действительно масштабно – большой концертный зал Красноярской краевой филармонии.
Есть выход из ситуации, причем достаточно успешный - это миниатюры на двоих, на троих, на четверых и восьмерых артистов. Такие хореографические миниатюры, как «У мосточка», «Танец с ложками и берестой», «Сирень-черемуха», «Качинские деды» и др. Но на них всю программу не поставишь.

Это достаточно сложно нескольким артистам захватить внимание публики.

Владимир: Тут много слагаемых: все зависит от самой постановки, костюма, музыкального сопровождения, исполнителей. Это и есть – высоко профессиональное академическое искусство. Конечно, многое зависит и от зрителя. Что касается красноярского зрителя, то он благодарный.

... и ненасытный?

Владимир: Да, вот оно, ключевое слово. Мы очень надеемся, что зритель ненасытен. По отношению к нам.

Думаю, что классикой насытиться невозможно. 

Владимир: Что такое классика? Это проверенные временем произведения, которые не бывают скучны. Постановки на вечные темы.

Вы недавно отметили 95-летие со дня рождения Михаила Семеновича Годенко. Какие мероприятия вы провели, приуроченные к этой дате?

Владимир: У нас был замечательный, совершенно уникальный концерт, на два с лишним часа. И он не показался скучным, прошел на одном дыхании. Гости к нам приезжали очень известные: народная артистка СССР, художественный руководитель ансамбля «Березка» Мира Михайловна Кольцова. Также были бывшие солисты «Ансамбля танца Сибири» - народная артистка России Людмила Коркина-Мовчан и ее супруг, партнер Александр Ковтун.
Приезжали из Москвы дирижер, музыкант и композитор, супруг Миры Михайловны Кольцовой, Леонид Смирнов, дирижер Владимир Петрович Рябцев. Рябцев много лет проработал в нашем ансамбле, с Михаилом Семеновичем Годенко, в том числе.
Мы провели круглый стол, посвященный личности и творчеству Михаила Годенко, его уникальности. На нем присутствовали ветераны ансамбля, которые живут в Красноярске. Мы от них услышали много интересного.
И сам концерт, конечно же, посвященный 95-летию Михаила Семеновича. В программе принимали участие такие коллективы, как «Енисейские зори» - городской ансамбль имени Михаила Петухова, бывшего солиста «Ансамбля танца Сибири». Также выступали танцоры красноярского хореографического колледжа, выпускники народного отделения. «Кедровые орешки», хореографический коллектив «Калинка» из Новокузнецка, который победил в прошлом году на ежегодном всесибирском конкурсе имени Михаила Семеновича Годенко. Выступил и прославленный детский коллектив «Орленок» под руководством Веры Гудовской с хореографической постановкой «Северной Сюитой - Хэйро».
Концерт посетил, теперь уже бывший губернатор Лев Владимирович Кузнецов, правительственные лица: советник губернатора, министр культуры – вся творческая и политическая элита, так скажем. Это было совсем недавно – 28 апреля.

Вы упомянули выпускников хореографического колледжа. Вы именно там ищите «молодую кровь»?

Владимир: Наконец мы дожили до того момента, что мы ее не ищем, она сам к нам идет, течет. А мы занимаемся отбором.

Вы посещаете их репетиции, семинары? Ищете самородков?

Владимир: Не очень получается, в связи с большой занятостью. Лично мне удается в командировках и гастролях пообщаться с молодыми артистами, которые просят их посмотреть.

Расскажите о ближайших планах коллектива? 

Владимир: Сольный концерт ансамбля 9 июня в Красноярске, участие в IV Международном музыкальном фестивале стран Азиатско-Тихоокеанского региона. А перед отпуском нас ждут небольшие гастроли на ярмарку русско-китайской культуры в Благовещенске и в нескольких городах Китая.

Владимир Моисеев: «Я рад, что в ансамбле танца Сибири возобновилась преемственность поколений

Красноярский государственный академический ансамбль танца Сибири им. М.С. Годенко переживает второе рождение. В минувшем году коллектив успешно гастролировал по России. Труппу пополнило молодое поколение артистов.



Наш собеседник — художественный руководитель ансамбля, заслуженный артист РФ Владимир Моисеев.

О гастролях и преемственности поколений

— Владимир Борисович, что было сделано за два года вашего руководства ансамблем танца Сибири имени Михаила Годенко?

— Мы многое успели сделать, коллектив воспарил, как Феникс из пепла. Пришли новые ребята. Они украсили и омолодили ансамбль. Это подстегнуло бывалых артистов, задача которых — передавать молодым опыт, манеру исполнения, стилистику уникального танца, созданного Михаилом Семёновичем Годенко. Я рад, что в ансамбле танца Сибири возобновилась преемственность поколений. Впереди нас ждёт серьёзнейший этап — выход на мировой уровень. Коллектив готов к завоеванию мирового творческого пространства. В репертуаре есть новые интересные постановки, соответствующие традициям стиля ансамбля танца Сибири им. М. С. Годенко. Будем показывать уникальный сибирский колорит, народно-сценический танец за границей.

— Какие договорённости уже существуют?

— Есть поговорка: «Хочешь рассмешить Бога — расскажи ему о своих планах». Давайте пока сделаем первый шаг, проведём задуманный ближайший тур по Европе. Параллельно ведутся переговоры с теми странами, где уже бывал коллектив — в Юго-Восточной Азии, в Северной и Южной Америке. И Китайская народная республика, надеюсь, будет «охвачена». В данном случае разговор идёт на уровне министерств культуры двух стран.

— Какая молодёжь пришла в ансамбль — это исключительно выпускники Красноярского хореографического училища?

— Не только. Недавно приехала хорошая молодая пара из Москвы, где в ноябре минувшего года мы выступали в рамках гастролей по России. Красноярское хореографическое училище очень поддержало и порадовало. Здесь сильное народное отделение, которое можно сравнить со школой-студией при ансамбле народного танца имени Игоря Моисеева и с Воронежским хореографическим училищем, известными как кузницы молодых кадров для народного сценического танца.

Танец — искусство молодых. Зрителям всегда приятней смотреть на задорные лица с искрящимся взглядом, на гибкость молодого тела. Это завораживает, вдохновляет, а когда ещё подкреплено мастерством, виртуозностью, особенно здорово! У нас есть молодой танцор Илья Рыбаков, второй «рыжий», который сейчас солирует в ярком, колоритном номере «Сибирская потеха». Мы возродили этот танец на современном уровне, повторили уникальные костюмы, созданные художницей Елизаветой Аксельрод. Хорошо вписался в репертуар выпускник хореографического училища Демьян Тухтачёв. Недавно у него была премьера. В ансамбле по типажу он занял место танцовщика Николая Горошевского, который после окончания артистической карьеры руководил коллективом с 2001 по 2005 годы. Есть талантливая молодёжь — значит, есть куда расти и двигаться.

О власти и зрителях

— Сегодня далеко не к каждому крупному творческому танцевальному коллективу так заботливо, как к ансамблю танца Сибири им. М. С. Годенко, относятся власти.

— Коллективу в этом плане повезло изначально. К ансамблю и самому Михаилу Семёновичу Годенко власть была настолько внимательна, что делала всё возможное и невозможное. Как сценическая площадка для ансамбля был построен Большой концертный зал Красноярской филармонии. Артисты больше находились не дома, а в Москве, Ленинграде, Сочи — демонстрировали своё искусство по всему земному шару. И сейчас руководство Красноярского края прекрасно понимает, что наш уникальный коллектив является не только лицом края и Сибири, но и одним из ведущих коллективов России, всячески поддерживает, выделяет средства на постановки, приобретение сценических костюмов, укрепление материальной базы.

Предыдущий губернатор края Александр Геннадиевич Хлопонин был также любезен. Ансамблю, в частности, подарили два новых автобуса. Хороший и комфортный транспорт — это тоже наш инструмент. Артисты, тем более активно гастролирующие по краю, должны работать в нормальных, человеческих условиях. Проехав порой сотни километров, после дальней дороги они должны не просто выйти на сцену, но и показать своё мастерство.

— Как оцениваете уровень сценических площадок в городах и районах края?

— Львиная доля площадок может принять отнюдь не полный состав ансамбля. Мы просто физически не помещаемся на этих сценах. Уже не говорю о технических условиях, отсутствии звука, света. В итоге зритель не видит полноты картины, качественной подачи нет. Можно было бы возобновить замечательные традиции, когда районы выезжали туда, где площадки позволяют выступать артистам в более полноценном творческом виде. Людям, проживающим под Красноярском, будет проще и удобнее, если для них организуют автобусы и привезут в БКЗ. Не все имеют возможность сесть и с семьёй приехать на концерт ансамбля, заодно, кстати, ещё и полюбоваться современным, обновлённым видом здания Красноярской краевой филармонии. Было бы неплохо такие мероприятия включить в план социально-культурной программы на уровне муниципалитетов, края.

О возрождении народно-сценического танца

— Как вы считаете, получится возродить интерес к жанру народно-сценического танца?



— В жанре был провал, особенно после ухода создателей таких известных коллективов, как Государственный академический хореографический ансамбль «Берёзка», Государственный русский народный хор им. Пятницкого, Государственный академический ансамбль народного танца им. Игоря Моисеева, Государственный академический ансамбль танца Сибири им. Михаила Годенко. Уходит поколение, и встаёт актуальнейший вопрос: как дальше жить, существовать и развиваться этим коллективам? Кто станет преемниками великих мастеров? При поддержке правительства Красноярского края мы запустили уникальный проект — проведение Красноярского открытого фестиваля народно-сценического танца «Истоки. Ветер перемен». В июне 2011 года в пяти концертах фестиваля приняло участие 17 ведущих коллективов России. Подобный творческий обмен очень важен для возрождения жанра народно-сценического танца.

В июле минувшего года в рамках тура коллектива в честь своего 50-летия ансамбль танца Сибири им. М. С. Годенко провёл двухнедельные гастроли по Северному Кавказу. В концертах из двух отделений по старой, забытой традиции коллективы танцевали по принципу «в очередь». Первым начинал академический ансамбль каждой республики, потом выступали наши артисты. Это замечательно сработало! В мае с концертами к нам приедет коллектив из Владикавказа.

— Какие из постановок Михаила Семёновича Годенко вам наиболее близки?

— Это, безусловно, танцевальная сюита «Сибирь моя». Она является визитным номером ансамбля, как правило, с неё мы начинаем концерт. У танца сильное эмоциональное начало, которое сразу подкупает зрителей стилистикой сибирского колорита. Замечательны лирические хороводы «У колодца», «Вечерний звон», который стал реквиемом работы Михаила Семёновича. Не оставляют никого равнодушными казачий пляс «Красный Яр», шуточный танец «На птичьем дворе», который сделан в интересной эстрадной манере. Очень колоритный и своеобразный номер «Вдоль по улице», или «Параня», как мы его называем. Танец «Ярмарка» сложился из нескольких номеров, вырос в масштабную картину сибирской ярмарки. Не могу не отметить соавтора и партнёра Михаила Семёновича — композитора Владимира Корнева, без музыки которого трудно было бы достичь полной гармонии в постановках. Абсолютно вписаны в логику репертуара такие номера преемника Годенко Аркадия Кондакова, как «Скамейка», «Черёмуха», «Мосточек». Своей драматургией, лирикой они показывают ещё одну грань творчества коллектива, сильного талантами не только профессиональных танцовщиков, но и актёров, способных создавать яркие образы.

О танце и о себе

— Вы видели Михаила Семёновича при жизни. Как считаете, приглашение возглавить ансамбль танца Сибири не было случайностью?

— Думаю, моё появление в Красноярске на определённом этапе возрождения коллектива — воля судьбы. Мне посчастливилось видеть Михаила Семёновича, когда я был учеником Московского академического хореографического училища. Ещё тогда я соприкоснулся с историей создания ансамбля танца Сибири. Мой дед, Игорь Александрович Моисеев, на этапе становления коллектива был активным консультантом, его имя упомянуто в первой афише коллектива. Фольклор всегда существовал, но в чистом виде, к сожалению, его невозможно показать на академической сцене. Дед поднял жанр народно-сценического танца, дал ему профессиональную основу. Когда меня пригласили к соавторству, к работе в ансамбле танца Сибири, это показалось рискованным, но я решился на творческий и жизненный эксперимент, потому что этот жанр мне ближе по крови, я в этой атмосфере, на этом репертуаре вырос.

— Расскажите о своей семье.



— Бабушка — народная артистка РСФСР Тамара Алексеевна Зейферт, была партнёром и соавтором Игоря Александровича, занималась не только постановками, костюмами, но и была исполнительницей всех сольных номеров. Вся семья: мама — заслуженная артистка РСФСР Ольга Игоревна Моисеева, отец — заслуженный артист РСФСР, солист ансамбля Борис Владимирович Петров, сестра отца, моя двоюродная сестра — жили в этом коллективе. Мама закончила карьеру солистки, работает сейчас балетмейстером-репетитором. Мне было на чём воспитываться, расширять творческий кругозор. А так как в нашей семье заведено доказывать свою состоятельность, особенно деду, я повторил путь Игоря Александровича. Окончил хореографическое училище, был принят в Большой театр ведущим характерным солистом. С партнёром мы создали Русский национальный балетный театр, который сегодня успешно гастролирует по всему миру. Но поддерживать и развивать традиции народно-сценического танца мне, безусловно, по духу ближе, интересней.

— Это трудно? Или всё-таки интересно?

— Это непросто, о чём свидетельствует наш опыт подготовки к празднованию 50-летия ансамбля. Пригласили балетмейстеров — из созданных ими в стиле ансамбля 14-ти номеров лишь несколько выдержали испытание, но и это отрадно. В ближайшее время предстоит доводить до совершенства, вписывать в канву выступлений коллектива номера, которые пока находятся на втором плане. Не говорю уже о танцах из «золотого фонда» Михаила Семёновича Годенко, которые давно не исполнялись. К примеру, это «Северная сюита», которая ярко отражает колорит народов, населяющих край, публика этот номер помнит, спрашивает. Заслуживает внимание программа «Танцы народов мира». Так что перспектива широкая и интересная.

О культуре, бане и рыбалке

— Как вам живётся в Красноярске? Помимо работы есть интересы, увлечения?

— Живётся нескучно. Город нравится, особенно старая его часть, её шарм, колорит. Люди в Красноярске и в Сибири совершенно другие, не так озлоблены, не так черствы, не так озабочены финансами, как в столице. Всё проще, душой отдыхаешь. Красноярск культурный, очень интересный город, здесь хорошие театры, с гастролями приезжает много замечательных артистов. Я смог побывать на концерте выдающегося пианиста Дениса Мацуева. В Москве физически не мог этого сделать в связи с несовпадением графиков и вообще со сложностями попасть на его выступления. Радует, что живу я в шаговой доступности от работы, как и хотел, чтобы не быть привязанным к транспорту. Для меня оказалось сюрпризом, что «пробки» в Красноярске бывают не хуже, чем в Москве.

— Были в сибирской бане, на рыбалке?

— Я любитель бани с веником и холодной купелью, здесь, благо, такая возможность есть. С ребятами стараемся регулярно посещать баню. Я в этом плане совершенно демократичный руководитель, тем более что у нас не такая большая разница в возрасте. Природа, места замечательные! Отличная рыбалка, мне удалось побывать. Хотя я не рыбак, но получил огромное удовольствие!

— Как оцениваете состояние российской культуры?

— Дед мой перед уходом охарактеризовал ситуацию в культуре как время войны с воинствующей бездарностью. Становится всё меньше и меньше глубоких личностей, профессионалов. Есть молодые, способные и замечательные люди, но и много конъюнктуры, заинтересованной в прославлении собственного имени и зарабатывании денег. Таким не интересно раскрывать таланты собственной страны. Мы больше оглядываемся на Запад. А о России есть что рассказать, написать, о чём снять хорошие фильмы. Сейчас повсеместно ставят мюзиклы. Разве кто против этого жанра? Но надо знать и понимать его специфику, не отказываться от своего — уникального и наработанного, в угоду эстетики и культуры другого народа и государства. У нас есть интересная оперетта, опера с её классическими сюжетами и гениальными композиторами. Хочется, чтобы Россия как государство развивалась, сохраняя свой уникальный, многонациональный колорит. Нам надо поддерживать то, что стало классикой в русской культуре, в том числе и народно-сценический танец. Многие традиции, к сожалению, особенно в этномузыке, фольклоре, безвозвратно уходят вместе с людьми.

Справка

Владимир Борисович Моисеев родился 13 апреля 1963 года в Москве. Его дед — Игорь Александрович Моисеев, создатель легендарного Государственного академического ансамбля народного танца. В 1981 году Владимир Моисеев окончил Московское академическое хореографическое училище (ныне Московская государственная академия хореографии), был принят в балетную труппу Большого театра России ведущим характерным солистом. В его репертуаре — партии Великого Брамина, Магедавея, танец с барабаном («Баядерка»), Иллариона («Жизель»), Короля мышей («Щелкунчик»), Визиря и Незнакомца («Легенда о любви»), Эспада и Болеро («Дон Кихот») и другие. Позднее Владимир Моисеев окончил балетмейстерский факультет Российской академии театрального искусства по специальности «режиссёр-балетмейстер». Он заслуженный артист РФ, народный артист республики Северной Осетии — Алании, заслуженный артист Кабардино-Балкарии. Создатель Русского национального балетного театра. Сейчас — художественный руководитель Красноярского государственного академического ансамбля танца Сибири им. М. С. Годенко.

Владимир Моисеев: «Мы пришли дать Ансамблю танца Сибири новое дыхание»

В юбилейный год у Красноярского государственного академического ансамбля танца Сибири им. М. С. Годенко появился новый художественный руководитель. Его фамилия — Моисеев — говорит сама за себя. Владимир Борисович — внук Игоря Александровича Моисеева, знаменитого основоположника жанра народно-сценического танца. В интервью «ВК» он поделился своими представлениями о будущем этого направления и о том, какие задачи он ставит на ближайший год перед ансамблем им. Годенко и перед собой на посту его творческого лидера.

Ближе по духу

Решили из классического танца вернуться в народный, Владимир Борисович?

А я с ним и не расставался. Да, у меня классическое образование, окончил Московское хореографическое училище. Но я был не классический, а характерный танцовщик, амплуа у меня гораздо шире. В Большом театре, где я отработал 28 сезонов, прошел путь от артиста кордебалета до ведущего характерного танцовщика. Танцевал всю палитру Большого театра — и классику, и гротесковые, и драматические роли. Потом, кстати, этот опыт очень помог мне, когда со своим партнером Евгением Амосовым я с нуля создал Русский национальный балетный театр.

Это классический балет?

Да, репертуар традиционный — Чайковский, Минкус... Первое время сам танцевал в нем какие-то партии, но для меня это больше опыт продюсера. И небезуспешный — мы провезли наш театр по всему миру. Сейчас дела там налажены неплохо, и я собираюсь как можно больше сил и времени посвятить Ансамблю танца Сибири.

Почему все-таки приняли приглашение его возглавить?

Народный танец всегда был мне ближе по духу. Я вырос в этой атмосфере, вся жизнь нашей семьи прошла в Государственном академическом ансамбле народного танца, который сейчас носит имя его основателя Игоря Александровича Моисеева. Так что и жанровую, и репертуарную специфику такого ансамбля я знаю прекрасно. Больше скажу — после того как я доказал деду свою состоятельность, я должен был принять у него ансамбль, к этому вела вся логика событий. Но его окружение сделало все, чтобы мне помешать. Что ж, меня это только раззадорило. А сейчас, надеюсь, смогу быть полезным ансамблю им. Годенко.

С Михаилом Семеновичем вам довелось встречаться?

Я помню его коллектив на самом пике славы. А в 1980 году, будучи еще студентом, принимал участие в программе Олимпиады, которую он ставил. У Михаила Семеновича было свое направление в народном танце. Может, он и не уделял такого внимания академизму, как это было принято в ансамбле Моисеева. Но Годенко создал уникальный ансамбль — со своим неподражаемым языком, своей удивительной лексикой, своим ритмом исполнения номеров, своим колоритом. Скажем, такая симпатичная особенность, как девушки-блондинки в его ансамбле, — это не просто какая-то иллюстрация, а очень грамотный прием. Который работает до сих пор, в том числе и на уровне физиологии, инстинктов — мужская половина всегда реагирует очень благожелательно, когда на сцену выходят белокурые девушки. (Улыбается.)

Вечный танец

А есть ли вообще перспективы у народно-сценического танца, как вы считаете?

Отвечу вопросом на вопрос: а есть ли будущее у фольклора? Мне кажется, он вечен, как вечна сама жизнь, это наши истоки. Меняться будут лишь формы жанра, в соответствии с духом времени.

В таком случае, насколько соответствуют духу нынешнего времени те некогда популярные формы, которые предложили корифеи жанра — Моисеев, Годенко? Что нужно, чтобы оставаться современными сегодняшнему зрителю?

Вы задаете глобальный вопрос, который вообще уместно было бы обсудить на большом круглом столе. Собрать со всей страны руководителей подобных коллективов и подумать, подискутировать всем вместе. Потому что сейчас все наши народные ансамбли стоят перед этой проблемой. Если называть вещи своими именами, жанр, по большому счету, в упадке.

В чем причина?

Их множество. Но они неразрывно связаны с жизнью нашего общества. Скажем, когда Михаил Семенович Годенко создавал ансамбль, в стране был общий подъем, дух был другой. Существовало множество детских фольклорных коллективов, студий, танцевальных школ. Сейчас у молодежи прагматичный подход к жизни, профессия артиста не столь престижна, как прежде. Это сказалось и на состоянии Ансамбля танца Сибири — в нем осталось не больше 50 танцовщиков, хотя академический состав — это как минимум 75 человек. Мы объявили конкурсный набор.
Проблема и с талантливыми молодыми балетмейстерами, особенно в народном танце — сейчас они стали настоящей ценностью. Я лично за последнее время не встречал среди молодых хореографов ни одной яркой личности, подобной тому же Годенко. Но, разумеется, руки опускать не стоит, нужно искать выход из положения. Один из таких путей как раз и осмелились предложить мы с Алексеем Юрьевичем Садовским, новым генеральным продюсером ансамбля.

В чем его суть?

Прежде всего новому руководству такого коллектива надо осознавать свою ответственность перед художником, который его основал. Наша задача, задача его преемников, — привести в должное состояние наследие Годенко и бережно его сохранять. К счастью, есть записи концертов. Можно посмотреть, как исполнялись танцы при жизни их автора, какой была в оригинале их драматургия, позиции рук и ног артистов и т. д. И уже на этой основе можно развиваться дальше.

В сторону прежде всего фольклорную?

Фольклорную и эстрадную — такая широта творческого диапазона была заложена самим Годенко. Вспомните хотя бы его номер «Речники» — это явный стиль мюзик-холла.

Ваш предшественник Виталий Бутримович предложил для ансамбля спектакль-танго. Насколько он уместен в репертуаре такого коллектива?

Спорный вопрос. С одной стороны, право на эксперимент есть всегда. Но ради эксперимента нельзя жертвовать основным репертуаром, оставлять его на задворках, как произошло в данном случае. Мы же — подчеркиваю! — пришли дать коллективу новое дыхание, но создаем свою программу на основе первоисточника. Приглашаем на проект8-10 балетмейстеров, которые поставят к юбилею ансамбля как минимум 14 номеров. Это и опытнейшие профессионалы — как, например, известный белорусский хореограф Николай Григорьевич Дудченко, который ставит сейчас в ансамбле русский танец и крутуху, это очень колоритная славянская полька. И пригласим несколько молодых балетмейстеров, которым предложим поставить что-то современное, как раз в духе времени. В этом, конечно, есть доля риска — ну а как без него? Посмотрим, что получится. На юбилей также ожидаются со своими номерами гости — артисты ансамблей им. Моисеева и «Березка», хора Пятницкого. Собираемся возродить собственный оркестр — академический ансамбль не может существовать без живого звука, это особый колорит и статус, в конце концов. Сейчас ищем достойного дирижера.

Сами будете здесь что-то ставить?

На ближайшем этапе нет — прежде хочу войти в коллектив, присмотреться, понять его нужды и возможности. Я ведь только 13 января был представлен людям в своем нынешнем статусе. Кстати, мы сразу дали им понять, что пришли заниматься творчеством, а не некими реорганизациями. Хотя, понятно, что для ансамбля все эти перемены — в любом случае колоссальный стресс. Тем более в условиях некоторой политической неопределенности... Нас с Алексеем Юрьевичем с согласия теперь уже экс-губернатора Александра Хлопонина пригласил сюда министр культуры края. И хочется надеяться, что край сейчас возглавит человек, который знает и понимает его нужды. Не секрет, что искусство для новых руководителей не на первом месте, им нужно время, чтобы во все вникнуть. А для нас время — самое ценное. Век артиста короток. И ему нужно успеть не только творчески себя проявить за эти годы, но, как и любому другому человеку, решить какие-то чисто жизненные задачи — завести семью, обеспечить ее. Значит, нужна достойная оплата труда. Трудно сохранить в хорошем состоянии выдающийся коллектив, признанный на мировом уровне, если местные власти не будут понимать его особую ценность.

Владимир Моисеев: Всем нужен русский балет

Владимир Моисеев – внук того самого Игоря Моисеева, легендарного хореографа и балетмейстера, художественного руководителя Государственного академического Ордена Дружбы народов ансамбля народного танца. Со смерти Игоря Александровича прошло чуть меньше года, но еще за шесть лет до его кончины его внук организовал Русский национальный балетный театр. Вот уже семь лет подряд благодаря Владимиру Моисееву и его коллеге Евгению Амосову артисты РНБТ играют классику балетного жанра – именно то, чем так славен русский балет. И с 2003 года на сцене РАМТа принимают участие в Летних балетных сезонах (сами сезоны существуют с 2001 года.) 

- Владимир, вам часто приходилось танцевать довольно необычные роли – женские, например. Каково это? 

- Индийская кукла в "Щелкунчике" в постановке Юрия Николаевича Григоровича – это танцующая пара, мужчина и женщина, и я танцевал мужскую куклу. А что касается женской роли – это Злая Фея Карабос в "Спящей красавице". Это было замечательно – хорошая роль, яркая, интересная с драматической точки зрения, музыка гениальная – Петр Ильич Чайковский. Меня ничуть не смущало, что это женская роль – это же театр. Я, конечно, не амплуа травести, но у меня вообще широкое амплуа, мне в этом смысле повезло: я танцевал и ведущие вторые роли (не принцы, я вообще не классический танцовщик, я ведущий характерный танцовщик). Если брать известные в балетной классике примеры – то это Тореодор в "Дон Кихоте", Лесничий в балете "Жизель", Дроссельмейер в балете "Щелкунчик". И не только Индийская кукла, но еще и Король мышей. "Легенды о любви" в постановке Юрия Николаевича Григоровича – там я Визирь, я там сыграл еще Незнакомца.

- А когда вы танцевали Бога Нила, приходилось погружаться в культуру Древнего Египта?

- Да нет, что вы, не так глубоко. В таких ролях, как Дроссельмейер, надо понимать, кто ты, что ты – и драматургию самой роли. Из таких вот драматических ролей ближе всего, конечно, спектакль "Анюта", который был поставлен на сцене Большого театра. Я танцевал роль, которую сам Вадим Викторович Васильев танцевал – Петра Леонтьевича, отца Анюты. Не то чтобы самая близкая, но по сути своей драматической близка. Там лексики такой танцевальной не так много, сколь много надо паузу держать – что самое трудное, как известно, в драматическом спектакле, а тем более в балетном, при определенном темпо-ритме. В "Анюте" надо показать переживание: начинается спектакль с прощания, отпевания жены в церкви, у гроба. Вот попробуйте войти сразу в предлагаемые обстоятельства – когда ты потерял близкого человека, от которого у тебя осталась дочь и двое сыновей. Эта роль вообще ближе к драматическому театру, этим она мне и нравится.

Мы либо любим – взасос, до конца, 
либо ненавидим – так, что готовы уничтожить»


- А почему тогда вы предпочли балетный театр драматическому?

- Отвечу, наверное, банально: я родился в семье, которая является начиная с деда династией. Поэтому мой путь был условно предопределен. Конечно, я мог бы радикально измениться, заняться каким-то другим делом. Думаю, скорее всего, я бы все равно занимался творчеством, потому что семья творческая: и бабушка, и дед, и мама – все. Просто в детстве я был ребенком активным, спортивным. Во дворе с мальчишками играл – а как без этого? И с крыш прыгали, и с подшипниками делали "каталки".

- Как же артисту – ноги не беречь?

- Конечно, хотелось танцевать, как в ансамбле деда, как мама, как папа, как бабушка. Но в профессию-то я пришел уже будучи лет девяти. Официально в десять в хореографическое поступают. Сейчас, конечно, есть хореографические курсы, когда можно и с пяти, и с семи. Цирковые семьи вообще, вы знаете, с младенчества приводят своих детей на манеж – чтобы страха не было – как акробаты, например. В данном случае – я еще ходить не начал, а меня уже приносили в репетиционный зал, сажали, и я смотрел репетиции.

- Вы сопротивлялись?

- Наоборот – как может быть скучно в такой атмосфере творческой, где танцы народов всего мира! Где музыка! Ансамбль Моисеева – и теперь уже имя Игоря Моисеева – это отдельное совершенно, и место, и коллектив, и само творчество, и репертуар, и музыка уникальная – это палитра всего мира! Все вокруг с этим связано, это было для меня абсолютно естественно.

- Балетные постановки – это всегда определенный рисунок. Приходилось ли когда-либо его нарушать?

- Казусов была масса – все мы живые люди, и все, что происходит с нами за стенами театра – та же жизнь, все те же проблемы, все та же страна. Все, что мы должны, выходя на сцену, оставить – все проблемы, все свои болячки – все выходит на третий-четвертый план, и на сцене ты должен включиться и работать. Все бывает – и температура, и настроение, кто-то расстроил, кто-то обрадовал, что-то предвкушаешь – встречу или следующий проект, учишь роль. Жизнь – она и есть жизнь, она влияет эмоционально и физически на тебя. Всякое бывало: и падали, и из положения упав на сцене надо было найти выход, как-то красиво встать, чтобы никто не догадался об ошибке, чтобы самому не выключиться из роли. Если ты не специально это сделал, никаких выговоров быть не может. Много людей известных падало, и балерин роняли.

- А вы роняли балерину?

- Нет, слава богу, не доводилось. Но были столкновения на сцене, когда падали оба. Смешно, конечно. Коллеги реагируют больше всего. С удовольствием в голос за кулисами смеются – на сцене, конечно, надо быть в роли, в музыке, в моменте, держать лицо. Всего и не расскажешь сразу.
Как русские танцуют, естественно, никто так не танцует. Одни и те же названия – "Лебединое озеро", "Щелкунчик" - во многих странах. Но никто не передаст так эмоционально музыку Чайковского, как русские. Надо здесь родиться, надо это пережить, надо в этом "вариться". Я не возьму чисто национальное, конечно – у нас, если вы помните, в Советском Союзе понятия "русский" и "советский" синонимичны. Да, был пятый пункт в анкете. Но русский – это человек, который прожил в этой атмосфере, в этом уникальном синтезе - и плохом и хорошем одновременно. И самая в одно время читающая была страна, и самая прогрессивная, и самая застойная – одни крайности. Мы либо любим – взасос, до конца, либо ненавидим – так, что готовы уничтожить. А середины у нас нет. От этого вот эмоциональность такая.

- А как в других странах танцуют?

- Танцуют по-разному, преломляя через свой культурный слой, свою эстетику. Допустим, американский и английский юмор интернациональны. А есть одесский юмор, который понятен только нам. Не переведешь американцу одесский юмор – тебя не поймут. И он мне ближе: я с Михаилом Михайловичем Жванецким знаком еще с самого начала 80-х.

- Бабеля, наверное, любите?

- Не могу сказать, что я настолько романтик. Но что-то в этом есть такое личное. Просто я вырос волею судьбы в Крыму – бабушка построила там дом. Там был свой мир, творческо-художественный, писательский. Ведь Коктебель – это Максимилиан Волошин, это Цветаева. Маленький был, меня Мария Степановна Волошина – жена Максимилиана – даже учила играть на фортепиано.


Меня Мария Степановна Волошина – 
жена Максимилиана – учила играть на фортепьяно»


- То есть вы владеете фортепиано?

- Владел в то время. Сейчас, к сожалению, не сложилось, но в хореографическом училище предмет был обязательный, мы все играли, это нормально. Это же балет – необходимо знать музыкальную грамоту.
Слух есть – а он отвечает за коммуникабельность. Так что языки, например, мне даются очень неплохо. Сейчас практики нет, но я свободно говорю на испанском, английский у меня разговорный – в силу того, что я путешествую. Французский – в меньшей степени, хотя вся профессиональная терминология на французском.

- Есть такое понятие – языковая личность, когда человек, изучающий язык, не только познает его грамматику и словарный запас, но и "примеряет" на себя чужой менталитет. Как насчет этого?

- Насчет менталитета не знаю, но в силу профессии автоматически вживаешься в образ. Я ездил в Лондон по личным делам, давал в студиях мастер-классы. Это была головная боль, потому что все надо было объяснять на чужом языке, полностью перестроиться. Сложно, но через две недели я уже вошел в ритм. Помогает очень здорово язык жестов: ты же не можешь показать балет сложа руки, все равно объясняешь – эмоционально, интонационно.
В этом плане балет как искусство хорош. В данном случае я не разделяю радикально классический балет и какое-то более новое направление – стилизацию, неоклассику, не беря уже отдельные стили – контемпорари и модерн, школу Марка Грэма. Или Жакаж – француз, который любит раздевать артистов догола – эксперименты, видимо, уместные и удобные – в определенной атмосфере, с определенными зрителями. Каждый художник имеет право высказать идею.

- И на интерпретацию?

- Да, и на интерпретацию – вопрос в том, насколько убедительно. В последнее время для меня не очень понятно вот что: когда берут одно и то же название – допустим, "Лебединое озеро" с музыкой Чайковского – и делают свою версию. Зачем трогать то, что уже сделано гениально до тебя? Переделывать - неблагодарное дело, особенно переделывать то, что до тебя сделано гениально и это признанно. Назови "Лебединое озеро" как-то по другому, найди другую музыку, не надо переплевывать – надо выразить себя в чем-то своем.

- В чем тогда отличие театра РНБТ от Большого?

- Во всем. Отличие в самом составе. Между двумя лучшими театрами – Мариинским (или Кировским) и Большим – всегда было творческое соревнование. И это соревнование, кстати, тогда шло только на пользу – кто интереснее, кто качественнее. Но все же лучшие люди со всей страны приглашаются в Большой театр. Он отличается от всех театров в мире вообще – он уникален.
Сцена уникальна тем, что на ней не спрячешься ни за костюмами, ни за родственников, ни за кого. Сцена – рентген, сцена не прощает»
Мы ни в коем случае не пытаемся составить ему конкуренцию – мы просто берем то лучшее, что можно взять оттуда из редакции балета. Я, например, вырос на репертуаре Большого театра – сейчас 27-й сезон у меня закончился в нем. Так как я был ведущим характерным танцовщиком, я перетанцевал все балеты и очень много ролей в каждом. Допустим, в том же "Щелкунчике" я был и Солдатиком, и Королем мышей, и куклами, и Дроссельмейером – и Золотой век, и Раймонд, и Факир, который идет через весь спектакль, и танец с барабанами – дивертисмент, номер этот индусский. Я же был и Брамином. Я знаю балет со всех сторон. Поэтому лучшее надо взять из Большого театра.

- Каким образом подбирался репертуар?

- Все хотят видеть качественный русский балет: знаменитое "Лебединое", знаменитую "Спящую", "Жизель", "Дон Кихот", "Щелкунчик" - кристмас-тайм во всем мире теперь не проходит без "Щелкунчика". Еще, спасибо Михаилу Леонидовичу Лавровскому – сыну знаменитого Леонида Лавровского, главного балетмейстера Большого театра, мы сделали свою версию "Ромео и Джульетты". Мне приходится иногда выручать свой же коллектив и выходить в роли Тибальта. Но для меня не самоцель выходить в ролях в своем коллективе, потому что я считаю, что достаточно себя выразил в Большом театре – наоборот, надо учить молодежь и передавать свой опыт.

- Вы же Заслуженный артист РФ, у вас орден второй степени "За заслуги перед Отечеством", вам бы уже на лаврах почивать!

- Нет, почивать на лаврах не мой случай. Во-первых, фамилия всю жизнь не дает останавливаться, во-вторых, такой характер: у меня масса увлечений и хобби. Я отдыхать-то не умею по-хорошему. Для меня неделя отдыха – это трата времени. Ничего не делать не могу.

- А каких артистов вы берете в театр?

- Критерий не то что "идеальный", но в артисте – проецируя через себя – мне очень важно отношение к профессии. Это самое основное. И неразрывно связано с человеческими качествами. Сцена уникальна тем, что на ней не спрячешься ни за костюмы, ни за родственников, ни за кого. Сцена – рентген, она не прощает. Видно сразу, кто ты - плохой-хороший, злой-добрый, скупой-щедрый. Все человеческие качества сцена утрированно показывает. Поэтому я считаю, что мне повезло на хороших, интересных, творческих людей. Хотя и обманывали в свое время – был очень доверчив, но жизнь учит, лечит. Слава богу, пока не калечит. Но уроки в свое время хорошие преподносила.
Поэтому наш коллектив отличается удивительной творческой атмосферой. Если человек относится плохо к своей профессии, начинает дурака валять, позволять себе какие-то лишние фантазии на сцене или в разговоре с артистами, а тем более в общении с руководством, мы с ним очень быстро прощаемся. Даже если он будет суперталантливый на сцене. Это должна быть команда единомышленников и по духу, и по профессии, и по воспитанию.

- А вы себя к какой-то творческой больше сфере относите или к административной?

- Я с удовольствием занимаюсь тем, чем я занимался, а сейчас приобретаю опыт административный. Как руководитель можешь общаться с артистами совершенно с другой стороны – как работодатель, как худрук. Повезло артистам государственного театра, за которых все думают: твое дело - заниматься только профессией. А я учусь, наблюдаю и занимаюсь.

- Вы себя в новом амплуа попробовали!

- Да, у меня такое новое амплуа непривычное – надо со всех сторон знать театр, создавая его с нуля и доводя до определенного уровня. Нас теперь знают во всем мире, мы всюду были дважды-трижды, у нас десятилетний контракт с Китаем. Были в Японии, Австралии, Южной Корее, Гонконге. Я Америку люблю, потому что много друзей детства в свое время туда уехали. Хорошо там, где много друзей! А театру по эмоциональной отдаче и приему лучше всего в Японии. Уникальная страна - с замечательной едой, с техническом прогрессом, и чистота, и отношение, и пунктуальность – профессиональный подход во всем. От этого только получаешь удовольствие.

- А чем вам РАМТ приглянулся как сценическая площадка?

- Мы не были особенно вольны выбирать. Алла Маратовна Немодрук, продюсер проекта Летних балетных сезонов, с 2003 года успешно работает с нами – она предложила этот театр. Трудно придумать более удачный выбор в Москве, чем на Театральной площади. Это самое центральное место. А пространство было обживать непросто. Сейчас театр, конечно, обновился, сделал ремонт – и сцену, и свет привели в порядок: 8 лет назад он был в грустном виде. Сейчас сцена хорошая, администрация замечательная – и директор, и постановочная часть. Мы друг друга столько лет знаем, нам повезло во всем: спрос есть, люди приходят именно на наши спектакли.
Кстати, ходит очень разная публика. Мы всех слушаем и принимаем во внимание их замечания, стараемся исправиться. Маститые балетоманы, которые видели массу редакций спектаклей, искушенный народ, приходят и критикуют, вспоминая еще первые спектакли. Приходят такие, как Вадим Гаевский, Анатолий Уваров. Я многих помню – даже тех, коих нет в живых уже. Люди сведущие, эрудированные. Но наша задача – чтобы человек посмотрел спектакль и понял все без программки. Для меня в данном случае идеал – мой дед, потому что у него в программке было всегда написано только название танца и страна – и все понятно без синопсиса, либретто: и сюжет, и эмоциональное переживание. Это вот и есть академическое искусство, это высочайший профессионализм. Наша задача в этом и заключается.