Вова с грустью рассказывал мне в Красноярске о переезде в семье Цигалей. И, волнуясь, и ковыряя мой свежий маникюр, сказал: "Как бы и у меня не настало прощание с Трехпрудным".
"Ты полетишь над домом и над дымом, - ритмичные строки, произносимые мной, казалось, действовали успокаивающе.
- Знаю, знаю. У них во дворе кто-то это пел под гитару.
- Ты...
-Не ты, а мы, мне так больше нравится, - поправил он.
- Мы полетим над Прагой и над Римом. И тот еще окажется счастливым, кто издали увидит наш полет.
