"Цыганы шумною толпой
По Бессарабии кочуют
Они сегодня над рекой
В шатрах изодранных ночуют", - убедительно сказала я вслед за Пушкиным. После чудесной встречи и еще более чудесной ночи в Красноярске.
- Это ты о чем?
Как вольность, весел их ночлег
И мирный сон под небесами;
Между колесами телег,
Полузавешанных коврами, - продолжила я. И пояснила:
- Это я о гастролях в Крыму.
- Погадай-ка мне, Дашенька. Я знаю, ты можешь.
- А понравится ли тебе, старый цыган? Может не ворошить?
- Я настаиваю. Тем более, мне показалось, что ты собираешься это сделать.
Я быстро убрала руку из его руки. Но он развернул передо мной свою ладонь. Я поводила пальцем по теплым линиям. И вздохнула.
- Так плохо? - он еще мог шутить.
- Было: возможности. Будет: цветы и слава.
- Расшифруй.
- После опыта РНБТ никто лучше тебя не мог стать худруком местного театра оперы и балета. Тот, кто пришел не профессионален в области балета.
- Да. Дальше.
- Но привели его твои недруги и завистники. Ведь они - никто. А ты был с детства - Внук.
- А что будет?
- На твою северную могилу будут водить артистов ансамбля, как к Годенко. Я вижу много всегда цветов. Кроме зимы. А я посажу елочку. И буду прилетать ее наряжать.
Он уже не собирался шутить.
- От чего же?
- От сердечной недостаточности. Ты же приехал как мэтр. А из тебя сделали рабочую лошадку, которой ты никогда не был. Да и при каждой совместной рюмке лили тебе в нее. Разные - разное.
- А ты знаешь, похоже. Умеешь.
- Так у меня к дедушке за этим и не только - люди ходили. И за медом. Алтайский знахарь он был.
