- Ты застала легендарного редактора "Нового русского слова" крымчанина в Нью-Йорке?
 - Нет. Я была еще маленькой, когда мы туда приходили, а газета уже была отдана его ученику. Только на стене в рамке висел его автограф: "Пыль Москвы на ленте старо шляпы как святыню бережно храню".  А вот послушай отрывок из книги, которую мне подарили в редакции:

«Так приходит свобода»

     "Из части Берлина немцы ушли. Люди знали, что с минуты на минуту сюда могут прийти американцы. Они пришли только к вечеру – колонна запыленных джипов с усталыми мальчиками в касках, надвинутых на воспаленные глаза. Спросили – где немцы? Объявили, что здесь все теперь свободны. Куда-то уехали, повторив нам, что мы теперь свободны."

А.Седых (Яков Цвибах) редактор «Нового русского слова», Нью-Йорк. Миллионер. В прошлом – гимназист из Феодосии. 

Для тех, кто не понял: 

Седых 1902 г рожд. Из Феодосии попросился матросом в 1919 году. Прибыл в Болгарию. Оттуда в Стамбул. Оттуда в Италию. Потом Париж. Окончил парижский университет. Книги: «Звездочет из Босфора» (предисловие Бунина), «Замело тебя снегом, Россия», «Крымские рассказы», «Далекие – близкие».  Работал секретарем Бунина во время получения им Нобелевской премии.  После оккупации Франции немцами в 1941 году уехал в США. Создал "Новое русское слово".

Это написал классик. Но будто о Вове.

     «В жизни у него было две страсти – она и игрушечная железная дорога. До сих пор, стоит ему взять в руки паровозы Восточного экспресса, перед глазами у него возникают Гвинея Бисау, начищенное столовое серебро и жасмин открытого кафе в экспрессе. И оживленные беседы с блондинкой и ее глазами».

It’s cool!

(как было у нас в Роквилле)

Покончив в заснеженном дворе с барбекю, мы вошли в дом. И я включила фильм об истории Америки, распахнув окна в сад. На окне – тюлевая занавеска взлетала от кондишена, как на картинах импрессионистов в галерее Contemporary Art .
     Твоя машина с закрепленным скотчем зеркальцем, поблескивала в сумерках, как озеро.
     Твое плечо было мягким, а дыхание – синхронным.
     И, конечно, ты как и я представлял, как чеховский персонаж – гимназист Чечевицын, поправляя на носу очки с вулканическим темпераментом уговаривал друга сегодня же бежать в Штаты: «Да ты представляешь, какие это края?! Когда стадо бизонов бежит через пампасы дрожит земля, а мустанги брыкаются и ржут». Сестры друга их предали. А инициатор – наверное, при случае уехал.
     На экране мелькали кадры: хайвеев, золотых жил, нефтяных вышек, нью-йоркского моста, построенного питерским инженером. И, конечно, Эмпайр Билдинг.
     Некие немолодые сестры построили его на свои средства для сдачи в аренду. Они никогда не платили налоги.  А будучи уличенными и встав перед законом, предписавшим заплатить огромную сумму или сесть в тюрьму, предпочли сесть. «Достаточно старшей сестры?» - спросили они. Их наказали условно. Дав возможность выполнять исполнительные работы – клеить коробочки – на дому. Что и делали их прислуги.
     Так, (видимо, те посдслушавшие все в детстве сестры друга Чечевицина или подобные им) построили в центре Америки Эмпайр Билдинг – остроумную эмблему непокорности, приводящей к победе!  

(стр. 251)

Вечером, когда я выхожу из ворот, у дома Моисеева всегда пасутся эти кони

Стр.125

- Я ничего не забыл? - спросил Вова, выходя из дому на работу.
- Забыл, - поймала я удивленный взгляд.
- Ах, да, - он переступил порог и поцеловал меня в щечку.

Столько груза багажа возит Ансамбль танца Сибири, а вот ни одной фофудьи нет! 

"Свинарки и пастух". Римейк.

На нашей улице праздник! :)

Обзавидовались мальчики Бобров и Перетокин нашему давнему тайному гражданскому браку с Вовой. Мы были первыми и остаемся лучшими. А девочек хочу предупредить: даря свою молодую кровь пятидесятилетним (правда, у меня был еще сорокачетырехлетний) не забудьте оставить хоть немного себе :)

     На сайт пишут: "Если для ансамбля при поездках по Сибири, для которой они работают, нет подходящих сцен и нужны миниатюры, то зачем возится столько артистов? Зачем столько их набирают? Каким местом думают те, кто отдают своих детей в хореографическое учиться на народников? Будет ли постоянно увеличиваться штат и зачем?
     Лучше б, сократив болтающихся по филармонии служащих, набрали б живой оркестр для ансамбля. Ведь обещали. Ансамбль Вирского выступает со своим оркестром, Сухишвили пишут на афишах "С собственным оркестром". Значит, в Грузии их любят и оркестр финансируют. А в Красноярске своих не любят, ансамблем и деньгами манипулируют аферисты".

Наши любимые раритетные духи, которые уже не выпускают.

Когда Вова показывает мне фокус, просовывая две руки в наволочку, а потом ловка хватая за ушки подушку, одевает ее, он обязательно добавляет: "Я все могу! Все-все. Все", я говорю: "Тогда побрызгай постель парфюмом с божественным запахом Коктебеля, который обычно небрежно стоит у тебя на стиральной машинке - "Les Nuits d'Hadrien" Annick Goutal ".

Я не видела застоя. Но я всегда вижу его, прилетая в Красноярск. Будто перенеслась туда не самолетом, а машиной времени. И только теплая, вернее, горячая рука, сжимающая мою руку в такси, напоминает о том, что мы в другой машине и мы прорвемся.
    Ну посмотрите – в городе праздник. День Кирилла и Мефодия. Люди в куртках выгнаны на улицу, чтобы на холоде изображать радость, оставив уютные, большие пустые залы. Пролистав красноярскую прессу, мне показалось, что резюме из нее могло бы быть в виде такой статьи: «Мы – красноярцы», написанной для журнала «Поле-полюшко» к празднику города.

      «Я иду по моему старому, но вечно молодому городу. Неспешно катит свои волны величавая, седовласая наша красавица-река. Вековые дубы, приветливо шепчут мне: «Здравствуй человек, здравствуй, строитель нового!»
     А по широкому, светлому городскому проспекту спешат к своим рабочим местам улыбчивые и до боли в сердце родные красноярцы: люди-труженики, люди-романтики, люди-открыватели. Гордо раскинули свои корпуса заводы и фабрики. А также спичечная фабрика – гордость красноярцев. Далеко за пределами страны гремит слава нашего химзавода.
     А от главного проспекта во все стороны, словно молодые побеги от могучего ствола, тянутся старенькие улочки и переулки , названиями своими охраняя память недавнего и далекого прошлого…
     Сейчас в нашем городе – красавец стадион на 150 тысяч посадочных мест с сауной и временным реабилитационным центром. Каждый восьмой красноярец имеет возможность заниматься танцами и любимым спортом, каждый шестой ходит в городской театр и филармонию, каждый пятый пользуется библиотекой.
     Каждые 12 секунд с конвейера нашей фабрики сходит новенькая спичечная коробка. Каждые 10 минут от наших химикатов в далекой Австралии гибнет кролик. Каждый второй красноярец регистрируется в городском ЗАГСе, а для каждого третьего гостеприимно распахнуты двери больницы, где скромные врачи в белых халатах творят чудеса.
     В зоне отдыха, что на реке прямо под открытым небом любят проводить уик-энды красноярцы. Ловится рыба и радует сердце рыбака.
     Я люблю бродить по городу теплым июльским вечером и вдыхать пряный запах аммиака с химзавода, люблю, затаив дыхание, лежать в траве, когда в памяти сами собой возникают строки красноярского поэта:
«Я себя красноярцем числю.
Будто связаны пайкой одной.
Ели ж вдруг я сбежать замыслю,
Ты держи меня, город родной!»

     Ну, последние строки относятся к Владимиру Борисовичу в большей мере, чем к другим красноярцам. Резюме написано не мной, а классиком – Аркадием Аркановым в 1985 году. Но время здесь остановилось.

Красноярск, как Красноярск... ))

- Это твоя родина, сынок, - сказал ежу Ежкин кот