Интересующимся: коллекцию фотографий Вовы в постели, сказавшим на вопрос: "Можно?" - "Все можно. Любой каприз", покажу только эксклюзивно :)

Однажды мы договорились встретиться. Вова предложил на Стамова. Сидит на мопеде у углового дома со спортзалом. Подъехал какой-то мужик на джипе. Пожали друг другу руки. Поговорили, разглядывая Боржоми. Он поднимает глаза, а тут я – на маленьком ослике. Немая сцена. Подъехала. Объяснила, что это  маленькая девочка – ослик.  Аргументом стал красный бантик на ней. Согласился. Вынул из бардачка фляжку – глотнул. Я сказала, что она, по словам хозяйки, не хочет гулять с мальчиками. Но, когда у нее будут ослята, одного я куплю. Вова согласился и сказал: «пусть будет вторым. Один уже есть. Вот, на мопеде сидит».
     Я почему-то оглянулась. От ворот Шагинянов на нас изумленно смотрел опухший Вацлав и протирал глаза.
- Это не мы! У тебя «белочка», - крикнул Вова ему.

И снова день рождения Вацлава - молочного брата Вовы :) Очень молочного.

И это все о нем... :))

Уникальный текст журналистки "Комсомольской правды", ныне проживающей в Лондоне, о случайной встрече с отцом Игоря Моисеева - дедом Владимира в какой-то московской семье. Читателями он был не замечен, поэтому важно, что я его сохранила и прочитав это три года назад в моих архивах, Вова был благодарен. И даже семья Коневых выразила интерес, так как это живая история.

Напойте мне из “Лючии ди Ламмермур”, попросил гость, как бы в рассеянии забирая пигалицыну ручку в свои большие руки. Едва промурлыкав первые такты известной арии, она поглядела на свою ладошку в чужих ладонях и, вспомнив, что стесняется, умолкла и заалела с новой силой. Позвали к столу. Пигалица беспомощно оглянулась на маму, но поскольку гость уже вел ее уверенно сесть рядом, мама не пригодилась.

Он был дядин ровесник, то есть старый человек, но держался так, будто молод, и не просто молод, а живет будто не у нас, не в СССР, а где-то у них. Рыжина и одновременно седина производили вкупе розовое с апельсиновым, меленькие розово-апельсиновые кудряшки обрамляли обширный лоб. Вместо брюк на нем были бриджи — пигалица и названия не знала, никто вокруг бриджей не носил, спросила на обратном пути у мамы, мама сказала. Высокие чулки, про которые не знала, что они называются гольфами, помещались в желтые ботинки. Под светлым пиджаком в клеточку надет тонкий бежевый свитер. Все тон а тон, заключила почему-то по-французски дома мама, хотя по-французски в семье никто не говорил. Говорил дядя. И этот странный гость. Он и по-русски странно произносил букву р, грассируя, как опять же пояснила мама, и “Лючию ди Ламмермур” выговорил как француз, а не как русский. Время от времени они с дядей обменивались чем-то французским, но тотчас, опомнившись, переходили на наш язык. Мама объяснила и это: оказывается, неприлично говорить между собой на языке, какого остальные не знают. Интересно, откуда маме, не знавшей языков, это известно. Время от времени странный старик склонялся к малой соседке и вопрошал, какое новое яство положить ей на тарелку, опустошенную от предыдущих яств. Малая отличалась отсутствием аппетита, однако в гостях, то ли от смущения, то ли оттого, что было вкуснее, чем дома, сметала все. Мама еще и затем водила дочь к родственникам, чтобы поправить костлявое дитя. При прощании дядя зазывал приходить в следующий раз. Гость смотрел молча, улыбаясь.

В следующий раз возле старика поместилась миниатюрная старушка, оказавшаяся женой и чистой француженкой. На глазах у жены муж протянул пигалице незапечатанный заграничный конверт цвета слоновой кости, сказав: это вам. Пигалица, по обычаю, залилась краской до бровей. Рука словно приклеилась к телу, она ее не протягивала, поскольку не знала, что делать с конвертом. Тогда старик ободряюще предложил: хотите, я прочту вам? Не дожидаясь ответа, достал из конверта бумагу того же цвета слоновой кости, с красивым тиснением, и прочел: сначала эпиграф: “Увидеть Неаполь и умереть”, затем остальное.

Увидеть Вас и… умереть,

Истлеть на камнях преисподней,

Благословить судьбу и в муках сладких смерть,

Как дар любви, как дар Господний.

Я не хочу Вам льстить

иль с Вас писать Мадонну,

Как с Форнарины Рафаэль,

Ни в фимиамах благовонных,

Ни кистью мягкой, как пастель.

Мой стих правдив, правдив и чист пред Вами.

Он вестник истины: я твой.

Последний вздох, святое amen,

Мой круг, очерченный судьбой…

Загадка — жизнь. Загадка — встреча с Вами…

Какой мудрец найдет ответ?

В глазах раскосых d’ingirami —

В твоих глазах — нашел свой рай земной поэт.

Пигалица была ошеломлена. Половины слов она не знала и не поняла. А что такое d’ingirami — не знает и по сю пору. Дошло главное: объяснение в любви. При живой жене.

Миниатюрная француженка улыбалась, и все улыбались, включая маму. Пигалица готова была сквозь землю провалиться. Огнем горела, хотелось захныкать, заскулить и запеть одновременно. Понятия не имела, что ответить, и понимала, что отвечать ничего не надо, и ничего не понимала.

Старик был отцом знаменитого танцовщика, руководителя знаменитого танцевального ансамбля Игоря Александровича Моисеева, и тогда довольно старого, с точки зрения пигалицы, а миниатюрная француженка — его матерью.

…Мы снимем программу “Время "Ч"” с Игорем Александровичем Моисеевым, когда тому перевалит за девяносто.

— Так случилось, — скажет он, — что мы из Полтавы переехали в Москву во время Первой мировой войны. И сидели в Москве, когда началась Октябрьская революция. Отец мой — юрист, человек очень образованный, я должен был пойти по его стопам. Но военный коммунизм, голод — было сложно найти свое место в этом мире. И для того, чтоб я не болтался по дворам, отец сказал: поступай в скауты. Чудесная организация, жаль, что до сих пор не дожила, потому что именно она блестяще занимается воспитанием мужчин, мальчиков, приспосабливает их к делу и отвращает от ненужных соблазнов. Но эту организацию буквально через месяц уничтожили — я опять в пустом пространстве. Кто-то сказал, что есть хорошая студия Масаловой, бывшей балерины Большого театра. Я пошел туда… Случайно я попадал туда, куда нужно. Поэтому говорю, что Его Величество Случай диктовал мою судьбу…

Его Величеству Случаю я тоже была представлена. Как и все.

Хотелось бы только знать, почему одним он дает величие, оставляя на долю других ничтожество. Может быть, надо не просто очень, а очень-очень-очень-очень-очень-очень стараться?

Рассказала Игорю Александровичу о знакомстве с его отцом.

Улыбнулся, никак не откомментировав.

Верно, ему было слишком много лет для комментария.

Он ушел в сто два года.

Завтрак. Худручиное яйцо :) 

Но не то, приплющенное многолетним ношением трико :)

Мобильный телефон зазвучал мелодией "Как упоительны..."
- Жечков? - спросил Вова.
- Мама, - ответила я.
- На твою маму надо ставить мелодию "Тетя Софа - это катастрофа". Что она хочет?
- Она сказала, что редактор просил перезвонить.
- А что ему надо?
- Да там уточнения по статье о Перетокине.
- Я их могу внести. Дай почитать.

Семья – это когда хотят быть вместе

Мир балета – инопланетный. С особым укладом, традициями и моралью. Незнакомый до конца его зрителям – завсегдатаям. И – с начала – тем, кто в театрах не бывает. 
     Много ли имен премьеров знают зрители? Прим знают. Но – наверное, меньше, чем пальцев одной руки. 
     А премьеров? Мир помнит Нуриева, знает Барышникова и Лиепу. При опросе в стране назвали бы только Мариса Лиепу. Сказать «это не справедливо» - не точно. Это жестоко. Ведь премьерство – игра случая, капризы покровителей. В.Лагунов видел, как падает звезда: как плакал в машине у театрального подъезда Марис Лиепа, когда его лишили пропуска в родной дом – Большой театр. Единственный на тот момент его родной дом. Разбомбленный Донецк, его культурная часть, старшее поколение, помнил, как числился он в донецкой труппе, но на сцену не выходил. 
     А вот у блестящего премьера, о котором пойдет речь, нет даже Википедии. 
     Сегодня мы прикоснемся к судьбе Заслуженного артиста России (а, фактически, народного) Марка Перетокина в беседе с его дочерью Анной.

Передо мной – очаровательна девушка, очень похожая на 

своего отца. Мы сидим в гостиной, в ее мире тепло и уютно. Он возник из традиций семьи, чего мы сейчас и касаемся в нашем разговоре. Семья с традициями – недостижимая мечта наших современников. Нина Семизорва воплотила такую мечту в реальность и помог ей в этом Марк Перетокин.

- Аня, откуда родом Ваш отец, кто его родители?

-  Мой папа родился 5 июня 1964 года в Москве. Мама его (моя бабушка) родилась в городе Колпашево, а его отец – в Москве. Моя бабушка очень долгое время работала медсестрой, а его отец был водителем.

- Труппа Большого театра всегда переполнена была чьими-то детьми и, особенно детьми артистов предыдущих поколений, которых просто некуда было деть. А не пришедших по призванию.  Поэтому карьера Вашего отца в нем – уникальна. Как сэлф мэйд мена – человека, сделавшего самого себя.

- Да.

- С какого возраста Вы помните папу в своей домашней жизни?

- Я помню своего папу с самого детства, хотя говорят, что дети в возрасте от 1-3 лет в основном ничего не запоминают из своей жизни, но первое мое воспоминание - это мой день рождение – 2 годика. Тогда к нам в гости пришла Галина Сергеевна Уланова, а мой папа снимал нас на камеру.

- С какого возраста Вы помните его на сцене?

-  Когда я была маленькой, меня очень часто папа брал с собой в Большой театр на репетиции. Мне нравилось наблюдать не только, как «занимается» мой папа, но и как выполняют балетные движения другие артисты. У кого-то получалось лучше, у кого-то не очень.

- Вам кажется, что Вы это различали? – улыбнулись мы обе.

- Мне казалось, я в этом разбираюсь.

- Ваш папа для Вас был принцем, как и для сотен зрителей. Оставался ли он для Вас таким дома? Или снимался грим и он становился все-таки немножко другим?

-Конечно! Я думаю, что почти каждый ребенок скажет, что его отец для него самый лучший друг, товарищ, «принц», и я не буду исключением. Я была (и остаюсь) для него маленькой принцессой, а он для меня навсегда останется принцем, как в жизни, так и на сцене, как в гриме и в маске, так и в обычных повседневных делах.

- Помните ли Вы яркие, смешные истории из детства?

- Помню, когда я только научилась ходить, мы с папой пошли на улицу. Мне очень нравилось гулять Я, как и все маленькие дети, которые только-только начинают познавать мир, любила всё тащить в рот, как бы пробуя на вкус кусочек нашего огромного мира. В этот день был дождь. И я, увидев большую лужу, подбежала к ней и села в нее. Да это еще ничего, если бы я просто села, но в этой луже была большая, грязная тряпка и я взяла ее в рот. Папа бросился ко мне, выхватил у меня эту злополучную тряпку, и наша прогулка была на этом закончена.

     Еще помню момент, когда дома, после работы, папа приходил очень уставший и смотрел разные фильмы. А я прибегала к нему, садилась рядышком и просила включить не передачу «Спокойной ночи малыши», а какой-нибудь ужастик. Папа включал и мы вместе смотрели. Правда, так продолжалось не долго. Мне на каком-то моменте становилось страшно, и я убегала на кухню и пряталась под столом. Потом жаловалась маме, что папа смотрит страшные фильмы. И далее следовал выговор папе от мамы.

     Еще помню моё первое самостоятельное возвращение из школы. Утром, как обычно, меня мама отвела в школу, а возвращаться обратно я должна была, в первый раз, сама. Ну вот, вышла я из школы, иду домой, не о чем не подозревая, дохожу до светофора, а там горит красный свет, но все люди переходят дорогу, ну и я перебежала. А когда вечером домой пришел папа, он сказал, что проезжал мимо того самого светофора и его остановил дяденька милиционер и сказал, что сегодня ваша дочка перешла дорогу на красный свет и потребовал с него штраф 100 рублей. Я испугалась и пообещала больше на красный свет не переходить дорогу. А на самом деле оказалось, что в тот день папа просто напросто за мной проследил, как я возвращалась из школы в первый раз. И всю эту историю с милиционером выдумал, чтобы больше я не переходила дорогу на красный свет.

-  Действительно ли ваших родителей познакомила Майя Плисецкая?

- Если честно, то у меня не много другие сведения про их знакомство. Но действительно,
 первой в труппе Большого театра моего отца отметила М.М.Плисецкая. Она ввела его в спектакль «Кармен» (на тот момент это был «её» спектакль и она имела право решать кого вводить в него), что было очень почётно для молодого танцовщика. Плисецкая брала его в поездки. Но через недолгое время Юрий Николаевич Григорович предложил ему попробовать свои силы в таких спектаклях как: «Дон Кихот», «Лебединое озеро», «Ромео и Джульетта»... И с того момента карьера моего папы молнеиносно взлетела! Прекрасные природные данные и артистизм быстро выдвинули его в число ведущих исполнителей как классического, так и характерного репертуара. Большую часть своей творческой жизни молодой танцовщик танцевал у Юрия Григоровича. Он единственный, кто станцевал все спектакли выдающегося балетмейстера — более 40 афиш только главных ролей. Он танцевал со всеми балеринами Большого театра того времени. Ездил на гастроли. И в одних из таких гастролей он и познакомился с моей мамой – Семизоровой Ниной Львовной.

- Действительно ли балетные семьи совсем не похожи на не балетные?

- У меня было очень счастливое детство. У меня было ВСЁ, что только хотелось маленькой душе ребенка, - значительно сказала дочь премьера, - Но минусы в семьях артистов всё-таки есть и минусы эти существенны. Мои родители очень часто уезжали на гастроли, а меня оставляли с бабушками. Я очень скучала по ним. А однажды я даже их забыла. Они приехали, вошли в мою комнату, а я их сначала не узнала. Главный минус в том, что родителей постоянно нет, они все время на работе. А их детей воспитывают бабушки и дедушки.

- Как сосуществуют годами люди при разных профессиональных планах, находясь в разных городах? Ведь скорее такие пары – коллеги. Ведь семья – это потребность видеть или быть рядом ежедневно. Как Вы это понимаете теперь, когда семья есть и у Вас?

- Я считаю, что семья должна быть всегда вместе, а не находиться в разных городах. Если один член семьи живет в одном городе, а другой в другом – это уже не семья. Семья – когда хотят быть вместе, всё остальное лишь привычка. Да бывает, что вдруг всё плохо, и всё не на месте, но идти по жизни дальше нужно. Семья – когда два сердца вместе, всё остальное – это дружба. Лично для меня семья – это когда два человека хотят быть вместе всегда и не разлучаться ни на мгновение. И к созданию семьи надо подходить обдуманно, ведь браки заключаются на небесах. И издавна считалось, что когда Бог создавал людей, то в начале у каждого человека было две головы, одно сердце, четыре руки и четыре ноги. Впоследствии, Бог разделил человеческое тело пополам, и теперь каждый человек, живя на нашей планете, ищет свою половинку.

- Если говорить о психологическом портрете отца, то какой он:

Добрый? Вспыльчивый? Отходчивый?

- Если выбирать из трёх предложенных категорий, то моему папе подходят все три. Добрый – дома, вспыльчивый – на работе,  отходчивый – и дома и на работе.

- Наверное, Марк Владимирович был очень рад малышке, когда Вы родились. Как он занимался ребенком.

- Конечно же папа был рад. А какой отец не рад рождению ребенка? Особенно, если ребенок желанный. Папа со мной в основном гулял, и мне очень нравилось с ним гулять.

- А сказки читал?

 - Сказки мне читали бабушки. А когда меня пытались кормить, папа меня всё время развлекал, чтобы я съела ложечку, потом еще ложечку и еще.  

- Приходилось ли ему Вас ругать? Что запомнилось?

- Чтобы он меня ругал, я такого не помню. Но помню, что выговоры иногда делал за то, что в школе я исправляла у себя в дневнике оценки.

- Находчиво. Ну, вот наступали каникулы. И как вы отдыхали?

- Отдыхали мы по-разному. Летом ездили на море. Купались, загорали, играли в теннис, в волейбол. Но мне папа всегда признавался, что для него лучший отдых – это наша дача. Где можно посидеть, помечтать и поработать немножко, если захочется. Зимой мы часто ходили на каток. Только папа не катался. Один раз попробовал и больше не захотел.

- Когда Вы подросли, вмешивался ли он в Вашу жизнь и учебу?

- Благодаря его советам, я поступила и закончила МГУ им. Ломоносова.

- Это замечательно. И редко для балетных семей. Были ли случаи, когда он воспитывал Вас на своем примере? И было ли у него вообще время, чтобы воспитывать?

- Меня воспитывали в основном мои бабушки. А после окончания школы папа мне признался, что жалеет только об одном, что не заставлял меня учить иностранные языки.

- Ну, это поправимо.

  Что самое главное он хотел посеять в вашу голову и душу?

- Он учил меня всегда терпению. Что терпение и труд, всё перетрут. А его любимая фраза вот такая – «Надо сжать всю волю в кулачок и тогда у тебя всё обязательно получится».

- Мелкие конфликты отцов и детей – были ли они в вашей семье?

- Они есть в каждой семье. Но я их не помню, - хорошо сказала Аня. И добавила:

- на то они и мелкие, чтобы быстро забываться.

- Дает ли он советы Вам теперь: о профессии, о творчестве, о совести, о Вашем браке. Как он принимал ваших юношей, с которыми вы встречались?

- С моим мужем мы познакомились на даче 10 лет назад. Мы были детьми. И с тех пор мы вместе, и другого у меня не было и не будет.(Обратите внимание, читатели – это редко можно услышать от кого-либо теперь. Тем более от людей, имеющих отношение к театру, а, тем более, к Большому. В школе учителя бы сказали – низкий поклон вам, Марк Владимирович и Нина Львовна за воспитание дочери. Аня улыбнулась комментарию и продолжила:

- То есть, мой папа его знал очень хорошо и поэтому очень быстро дал своё согласие на брак. Даже сам предложил нам зафиксировать свои отношения.

- Знаете ли Вы его окружение и как оно разделяется на друзей и врагов?

- Когда папа жил в Москве, я почти всех его друзей знала. Они часто приходили к нам в гости. Но жизнь сложилась так, что ему пришлось уехать в другой город - Красноярск. Его друзья тоже разъехались по разным городам. Насколько мне известно, то в Красноярске друзей у него очень мало, все остальные – просто коллеги по работе.

     Мне кажется, что несмотря на годы, проведенные в разных городах, у Марка Владимировича одна жизнь и одна Аня. Это большой жизненный успех для не всегда имеющих близких людей артистической профессии. Хотелось бы, чтобы современники больше знали о Вашем отце – премьере Большого театра, который достоин биографической книги. Ведь сорок афиш с главными ролями – это уникально. В библиотеках пылятся книги о тех, у которых не было и десятка таких афиш. 

А журнал-то - в чемодане ;)

Новый Свет - всегда новый. Особенно когда Вова у объектива :)

 " - Я бы.., -

 - Я уже несу. Твои любимые зеленые шпинатные спагетти и сыр бри.

 - А…

 - А шоколад  с бадьяном – мне!" 

Выбрали новую мебель на Трехпрудный. Дело осталось за малым: папа говорит – оплачу я, а Вова говорит – оплачу я. Ну прямо как гоголевские герои, уступающие у двери друг другу дорогу :-D

- Я хорошо вымыл посуду, - сказал Вова из кухни и выключил посудомоечную машину, - Чего ты смеешься?
- Да я верю. Как всегда, когда ты меня уверяешь: "У меня никого нет в Красноярске". Приятно. Хоть я и не спрашиваю, я верю.
- Но ты понесла с собой какую-то книгу. Ты и сейчас ею шуршишь.
- А! Книжку! Есть такая. Вот фрагмент: "Когда я родился, мне было пять лет". Сочинение старинного первоклассника заканчивается словами типа концовки биографии: "Там меня съел лев. Там меня и похоронили".
- Ну это так и я - родился в в этом дворе, помню себя с пяти лет, тут меня и лев съест. Но вряд ли получит удовольствие.  Что там еще пишут?
- Малышка из известной семьи писала когда-то: "Мечтаю найти два миллиона. Один отдать родителям, а второй нашей Асе и Максу Волошину.
- Забавно. Я люблю людей моей малой родины. Это у тебя колечко с печаткой с совой от Туркии?
- Да.
- Ты раньше купила, чем я собрался. Когда у меня порвался ее браслет и я был в крафт-лавке, я хотел тебе подобное подарить. Видел давно, знаешь, у нее копию антикварного. Хотел, чтоб повторила. На печатке парусник. И по ободку надпись с ером: "Тебе моя симпатия"