Коктебельский миндаль всегда с собой...

Мы кое с кем нарисовали сегодня Коктебель

- Для чего нужно обновлять программу ансамбля, в конце концов?, - спросила я Вову, - Ведь и так в зале одни пенсионеры для встречи со своей молодостью, как говорят в тех городах, где вы выступаете. И дарите людям их молодость!

Вова задумался.

- Обновление программы по-моему это провокация. Это пластическая операция старухе, пытающейся превратиться в девушку.

Вова мне такую подарил

У нас в Роквилле

Ну, конечно, скажет Вова - Жечков из Версаля. Как говорит, когда слышит мелодию "Как упоительны..." с моего телефона. А я поставила ее на мамин звонок. Но эти строки, которые мне вспомнились, не "Белого орла":

Я сижу на сафьяновом красном диване.
За окном петербургская снежная даль.
И я вижу, встает в этом сером тумане
Раззолоченый пышный и милый Версаль.

Ко Дню равноденствия жаворонки готовы

Провожу сеанс гадания.  Попросили. Не ошибаюсь. 

- Как дела? - кричит в трубку Вова, как из тайги.

- Я тебя слышу. Не кричи.

- Ты хорошо закрыла дверь? Рейс не откладывали?
Дав отчет, я поинтересовалась:
- А у тебя как? Во глубине сибирских руд.

- У меня бесконечный сон в позе эмбриона в автобусе. Холод. Грязный снег вокруг грязных автобусов. Заигрывание выпивших артисток.

- Знаю, знаю. Ты говорил, что они даже на сцене хлопают сисями.

- Да, да, - смеется он, - А чего я не видел? Ну скажи - чего я за жизнь не видел?

- Успокойся. Вычеркивай из календаря дни. Этот бред пройдет. Ты выйдешь на балкон гостевого. Глянешь на звезды и затянешься.

Снег в Мэриленде

Росточки коктебельской сирени

"Все мне кажется странно и ложно.
 Ты сегодня особенно страстен и дик.
 И мне хочется крикнуть тебе:"Осторожно!"

В интервью по случаю своего 66-летия Ирина Алферова сказала, что каждой женщине нужен Моисеев. Она процитировала его ответ на вопрос журналиста: какую танцовщицу вы бы предпочли взять в ансамбль - талантливую или красивую?
"Красивую! - ответил он. Талантливую я из нее сам сделаю".

"8 марта" - написала я и вдруг пришла смс: "Только не выставляй, хоть часть".
"Ну...Попробую", - ответила я.

- Прочти что-нибудь, - сказал Вова, слишком розовое лицо которого заглядывало в Скайп. Он лежал.

- Колыбельную? - пошутила я, - Закрывай глазки. И слушай. Этого автора звали Миша:

"Ты верь одной моей любви.
Такой любви нельзя не верить.
Мой взор не скроет ничего,
С тобою грех мне лицемерить.
Ты слишком ангел для того!"

- Это очень молодой человек, - "рассудил" Вова.

- Ты опять скажешь, что молодые могут многое. И по восемь раз. А я скажу: "Успокойся. Это - Лермонтов".

Чисто шоколадные крышки для заедания мною колы

О зависти к уехавшим в Ансамбль Александрова.

День за днем, а за зимою лето,
Уеду я отсюда, я уеду.
Да только вот беда, да только в том беда,
Не денусь от себя  я никуда.

Еще матери танцоров росли под эту песню Агеевой (Маши Распутиной). И стремление бежать из этих краев стало их культом и целью. Ребятам, действительно, можно только позавидовать.

Меня разбудил телефонный звонок с нашего секретного номера.

- Ты отпять напился и жалуешься на артистов? Они тебя обижают? Но ты же все для них делал. Скажи им: "Так хорошо долго не живут".


Вовин брак с годенковцами трещит по швам.