воскресенье, 19 декабря 2021 г.
среда, 1 декабря 2021 г.
понедельник, 25 октября 2021 г.
четверг, 16 сентября 2021 г.
вторник, 14 сентября 2021 г.
понедельник, 23 августа 2021 г.
суббота, 14 августа 2021 г.
вторник, 10 августа 2021 г.
четверг, 5 августа 2021 г.
суббота, 17 июля 2021 г.
пятница, 16 июля 2021 г.
воскресенье, 11 июля 2021 г.
Блиц-интервью с внуком человека, которого можно назвать имиджмейкером эпохи – Игоря Александровича Моисеева. Вообще-то, интервью с Владимиром штука нереальная. Отвечать он привык, как на допросе в ЧК: «Нет, не был, не состоял».
Он создает образ, который был бы положительно воспринят в СССР. Но уже выросли дети, которые эсэсэра не помнят! Поэтому мне это заметно и странно. В то же время он житель страны Гринландия (как хорошо сказала В.Новодворская об одном поэте), завсегдатай Зурбаганов, друг Ассоли, хотя бы потому, что там вырос. Потому он живет в двух измерениях (да пожалуй, как жили для себя и для других, его дед и прадед). Одно измерение – социальное. Другое – личное, чем до сентиментальности напоминает двойственных шестидесятников. Но у них на кухнях был антимир. У него же скрытая от мира, которому с детства не доверял – жизнь подростка. Какая? О! Этого не скажут даже именитые соучастники этой жизни: некто Андрей Баранов, не некто Сергей Цигаль, пересекавшийся с ним поэт Орлуша. Как здорово он смеется, глядя, пожалуй, в десятый раз, фильм «О чем говорят мужчины». Как любит он скорость! Иллюзии! Веру в то, что он не останется «внуком», а будет «самим». Что все получится. Что никто не поверит, что ему 47 лет, хоть он говорит об этом на каждом углу, не веря сам.
Что он отважный, как корсар. И романтичный, как его сценический герой Тибальт. И что года в 63 он начнет жить свободно. Ну, правда, вы же тоже в такое верите, мужчины?
Я пришла на интервью. Стояла у двери, повторяя вопросы.
Дверь открыл человек в расстегнутой рубашке, демонстрирующей спортивную грудь, христианский крест и крошечный языческий «куриный Бог».
- Вы, наверное, представляли меня старше.
- Нет. Я же шла к внуку своего деда, а не к деду своего внука, - сказала я.
Знаете, он, казалось, пригладил волосы, на минуту превратившись в Кевина персонажа «Один дома». И стал отвечать на вопросы наиприличнейшим, до скуки образом. Я же не могла сказать, как Игорь Николаевич – лучший интервьюер страны и мой учитель: «Наливай!». А надо было. В следующий раз, когда разговор начался с вопроса ко мне: «суп будешь?» разговор пошел легче.
Хотя, когда я пыталась что-то записать, он со значением повторял любимый коммент: «Пишу оперу».
Как-то много у него на душе ссадин от прошлого. Но верю, чудо могло бы их стереть. Это чудо называется «сбыча мечт».
Однажды я спросила:
– А где твоя машина «Молоко»?
- Где-то на чердаке все машинки, - он сказал так естественно, будто на днях с ними играл.
Они долго лежали в саду, под дождями, причиняя боль, но видимо, и создавая атмосферу присутствия рядом сына, увезенного в результате развода в другую страну.
- Во сколько лет ты остался без отца?
- Он со мной. С семи лет. Почти всю жизнь.
- Почему ты уехал несколько лет назад из Москвы в Красноярск? Не результат ли это того, что что-то мешало быть дома? Тем более, если это родной дом в Трехпрудном.
- Уехал заниматься утверждением себя в профессии.
- Да ладно! У тебя же был коллектив в Москве. Да еще какой «Русский национальный балетный театр». И масса связей. Вот наш журнал искал антигламурного героя. Человека, живущего перпендикулярно происходящему. А я нашла. Он, как на БАМ, уехал в наши дни в добровольную ссылку. Может есть вещи, которые невозможно изменить…Но…хочется.
- Для меня возможно изменить все. Я живу, как хочу. И порывам своим обязательно следую.
- Да. Да. И порыв тебя привел туда. А что это за коллектив?
- Известного человека – М.С.Годенко – когда-то работавшего в ленинградском мюзик-холле и позднее консультировавшегося у моего деда.
- Он, наверное, был репрессирован когда-то и создал жизнеутверждающий коллектив из зэков.
- Я об этом ничего не знаю.
- Да и у вас в руководстве коллективом есть человек в наколках очень похожий на бывшего зэка. Тот, что изображал нанайских мальчиков.
- Что ты! Он из дедова коллектива. А насчет этой миниатюры, не стебайся. Хороший номер раньше был.
- Цирковой…
Ты всегда делал деду на зло? Я имею ввиду работу с его недругом Григоровичем?
- Да нет. Иногда, он – мне. С милейшим видом.
- Я помню, на мой вопрос к его дочери – твоей матери – каким был Игорь Александрович? Она, подумав, емко сказала:»Непростым».
Как ты относишься к до сих пор похожей на фарфоровую куклу, уважаемой обществом, Ирине Алексеевне Чагодаевой (третьей супруге деда), возглавившей его ансамбль?
- Вот это ты правильно сказала: как не к Моисеевой.
- Это правда, что Мария Степановна Волошина (супруга поэта) заставляла тебя упражняться на фортепиано, чтобы у взрослых от твоей беготни не кружилась голова?
- Да. Клавиры я бросал. И убегал. Но всегда был словлен бабушкой Тамарой и, после 40 минут пререканий, шел к станку под лестницей, и занимался, занимался, занимался хореографией.
- Но ты потом той же профессии учил своего сына, бросившего ее и уехавшего в Канаду.
Вздохнув, глотнув семизвездочного, он произнес:
- Он был тормоз…